«Дом, где живет солнце»
«Дом, где живёт солнце»
(анализ рассказа В.А.Солоухина «Подворотня»)
Работу выполнила Сергиенко Юлия Андреевна,
ученица 10а класса
МБОУ «Лицей-интернат № 1» г.Владимира,
руководитель – Градулева Ирина Вадимовна
Время как прожектор. Оно выхватывает
из тьмы памяти то один кусок, то другой.
Так надо писать. Так достоверней.
А. Ахматова
Ищите меня в том, что я пишу.
А. де Сент-Экзюпери
Листаю сборник рассказов В.А. Солоухина. Произведения большие и не очень, названия длинные и короткие… Вот и совсем крошечное, в одно слово – «Подворотня». Как-то не очень «ласкает слух». Как-то упрощенно, даже немного грубовато, и ассоциации возникают с чем-то темным, сырым, грязным…
«Всю ночь мне снились золотые соломенные пояски. Это, наверное, потому, что вечером я помогал матери их скручивать. Мы крутили их на зеленой лужайке около пруда. Ведь если солому намочить в прудовой воде, то она делается мягче, лучше свивается в поясок». Так начинается рассказ. И читатель попадает в удивительно светлый и ласковый мир ребенка, маленького мальчика, от лица которого ведется повествование. Это, думается, особая субъективность. Его «я» — это не просто «я» главного героя. Это своеобразное «я» героя лирического, который поэтизирует все, что его окружает, все, к чему он прикасается, все, на что падает его по-детски острый и внимательный глаз, будь то «выскобленные половицы», «застиранная скатерть», беленная с синькой печь, кошка, пьющая молоко.
Да и излюбленный прием Солоухина – начинать свой рассказ инверсией — сразу задает определенный интимный тон, создает особую доверительную атмосферу повествования. Невольно проникаешься симпатией к мальчику, искренне желающему помочь матери и спозаранок пойти с ней на «жнитво». Как переживает этот «маленький мужичок» за то, что если он проспит, то «кто тогда вовремя подаст ей поясок, кто тогда с радостью укроется в тень от самого первого поставленного среди жнивья снопа, кто принесет ей бутылку с квасом, спрятанную у межи в прохладной густой траве». Автор делает восклицательным и конструирует предложение по принципу синтаксического параллелизма, и эти приемы подчеркивают, насколько важна эта детская помощь, без которой мать и не управится в поле.
Симпатию читателя вызывает и образ матери, безмерно любящей и жалеющей своего ребенка. Она ласково, спокойно дает ему наставления. В ее короткой речи три предложения начинаются с союза «а», и каждая фраза – не просто посыл к действию. Это попытка матери «достучаться» до полусонного сознания ребенка. А последние слова – самые важные, именно они потом всплывут в памяти мальчика и наполнят его день высшим смыслом: «А на улицу ты вылезешь через подворотню, калитку-то я снаружи замкну, значит, ты через подворотню». Да еще и такая обнадеживающая вера матери, вера, в которой нельзя разочаровать родного человека: «Там хоть и нешироко, ну да ты у меня ловкий, ты у меня обязательно вылезешь».
Солоухин нигде не пишет «мама». 6 раз в первой половине рассказа встречается слово «мать». И это слово не «эмоционально приниженное». Так серьезно, уважительно, почтительно, как-то по-мужски воспринимает ребенок маму.
На данном пространстве текста образ матери – это эмоциональная доминанта рассказа. С матерью на «зеленой лужайке» крутит мальчик «золотые соломенные пояски». Золотой и зеленый – основные цветовые акценты первой части повествования. Соотнесенные в сознании ребенка с образом матери, они наполняются особым смыслом:
— «золотой» — золоченый ореол вокруг головы матери, она словно святая;
— «зеленый» — этот цвет на Руси ассоциировался с образом Богородицы, дарующей благо, добро, надежду. Не случайно именно с образом матери связано для главного героя ожидание чуда или, словами автора, «истинного и верного счастья». Уходя в поле, она перекрестила сына и оставила его «с богом», благословив на столь замечательный шаг: ему предстояло «выйти на улицу, и не каким-нибудь там обычным путем, а через подворотню».
Композиционно рассказ можно разделить на две части. Первую часть наполняют такие события, как сон, пробуждение и «оттягивание» желанного процесса «перехода» в «другое измерение». А во второй части на мальчика обрушивается суровая реальность, разрушившая все ожидания: распахнутые настежь ворота и дедушка, «истово» подметающий двор.
В первой части произведения светлая атмосфера ожидания мальчиком чуда подкреплена цветовой гаммой, которой окрашен окружающий мир. Автор выстраивает слова, соотносимые с цветом, в синонимические ряды:
- золотые пояски зеленая лужайка
солома зеленый жабрей
солнце зеленеет
рожь
желтые, как смола, стены
Автор подчеркивает этим приемом, что мир радуется вместе с героем, мир окрашен в живые, яркие, жизнеутверждающие тона.
Как и многие другие, этот рассказ Солоухина автобиографичен. Однако данный жанр в творчестве писателя обладает особыми чертами, так как Солоухин изображает не сколько мир своего прошлого, сколько «свое прошлое осознание этого мира, детское осознание», говоря словами М.М. Бахтина. Это автору позволяют сделать и лексические средства, например, ощущение усталости передано с помощью слова «организмишко», с помощью лексического повтора: «тяжелая сладкая истома», «такая сладкая». Радость «наслаждения жизнью» подчеркнет прием синтаксического параллелизма: «Ко всему этому еще солнце…»; «Ко всему этому еще свежее молоко…»
Достоверность происходящего подчеркивает и богатство деталей (теплые доски пола, рукомойник, молоко в крынке, пшеничная лепешка – все это отложилось в сознании мальчика), разнообразные оттенки запаха, света, звуков, особый цветовой ряд, передающий яркость прошлого.
Солоухин выступает тонким психологом, акцентируя внимание читателя на «ситуации ожидания». Герой нарочно оттягивает желанный момент, наблюдая за кошкой; увлеченно продумывает «план» своих действий за воротами: «Побегу к матери в поле… Или нет – сначала найду красивый черепок, или нет – сначала погоняю вокруг церкви железное колесо на
Мальчик эмоционально переполнен. Это его состояние автор подчеркивает приемом градации и парцеллированными конструкциями: «Итак, была изба. И была улица. И все это было мое».
«Бегом промчался я сквозь полутемные сени, выскочил на двор и — остолбенел ….» Нагнетание глаголов, наречий передает динамику действия, подчеркивает стремительность приближения желанного момента. И вновь Солоухин мастерски использует прием градации («промчался», «выскочил», «остолбенел»), а логическая пауза перед глаголом «остолбенел» усиливает эффект неожиданности.
Интересно, что слова «изба», «улица», «подворотня» создают в детском сознании модель «разных пространств»:
— локальное, внутреннее, замкнутое – изба;
— широкое, вольное, необъятное, ведь там «и трава, и солнце…» — улица;
— подворотня – своеобразная «граница» этих «миров».
Образ раскрытых настежь ворот и делит условно рассказ на две части.
Коротенький диалог дедушки и внука заканчивается горьким плачем мальчика. Справедливо сказал И. Кант, что «чувства радости, даже самые редкие, ничего не значат по сравнению с таковыми же чувствами печали». Тавтологией «горько-прегорько», однокоренными словами «заревел», «рев» автор передает всю неизмеримость горя, не менее искренне и глубоко переживаемого маленьким героем, как и радость.
Внутреннее состояние мальчика подчеркивает и иной характер эпитетов: «зеленой, золотистой» улице никак не соответствует «прохладный, темноватый» двор, где и остается наш герой.
Синонимические ряды слов другого, в отличие от первой части рассказа, плана пронизывают вторую часть:
— широкая воротина;
— железные скобы;
— тяжелый, гладкий квадратный брус.
Это совсем «непоэтические» реалии того замкнутого пространства, в котором находится главный герой.
Причем живущему в воображении мальчика образу улицы (это слово Солоухин употребляет 7 раз) противопоставлен образ ворот – некой не желанной и манящей, как мгновение тому назад, а непреодолимой преграды (слова с семой «ворота» автор употребляет 13 раз!).
Особенностью построения рассказа является прием обрамления: повествование начинается картиной сна, в котором герой видит «золотые соломенные пояски», и завершается картиной яви, где дед, воплощающий земное начало, развязывает свой «крученый веревочный поясок». Круг бытия замыкается, стираются грани между
воображаемым и явным
небесным и земным
солнечным и темным.
Остается подворотня как некий символ таинственного «лаза», «прохода» между этими двумя «мирами», и ведом и доступен он не каждому, а маленькому мальчику с чистой и ранимой душой, ждущему чуда и верящему в него.
«Ищите меня в том, о чем я пишу», — говорил А.де Сент-Экзюпери. Один миг своего детства изображает В.Солоухин в рассказе, а запомнился он автору на всю жизнь. Эти воспоминания дорогие, они «на вес золота». Дом, где уютно и спокойно. Мать и дедушка, разные, но одинаково сильно любящие и жалеющие. Деревня, знакомая до каждой былинки. Все это – духовная подпитка, которая определяет будущую личность, ее духовно-нравственные качества. Это те «духовные приращения», которые позволяют человеку чувствовать себя «укорененным» в духовных традициях своего народа.
Думается, что В.А. Солоухин, внутренне оставаясь чистым и наивным мальчиком, запомнится взрослым большим писателем, искренне и трепетно рассказывающим о своей родной земле, о родной деревне, о родных людях; и он сам – неотъемлемая часть этого родного мира, ибо без него – «народ неполный» (А. Платонов).
